БОЕВ ВАСИЛИЙ РОМАНОВИЧ

Видный экономист-аграрник, крупный ученый в области экономики и организации сельскохозяйственного производства, академик Россельхозакадемии, Заслуженный деятель науки РФ

 Родился в 1922 году. С июня 1941 г. по сентябрь 1947 г. находился в рядах Советской Армии, где прошел путь от солдата до командира мотострелкового батальона. Принимал участие в боях с немецко-фашистскими захватчиками на 1-ом Украинском фронте. В 1943 г. стал командиром.

Награжден орденами: «Трудового Красного Знамени», «Знак Почета»; медалями: «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», «За освоение целинных земель» и 6 юбилейными медалями.

 После демобилизации поступил на экономический факультет сельскохозяйственной академии им. К.А. Тимирязева, окончил академию досрочно, за четыре года. Был направлен в Деминскую МТС Волгоградской области на должность участкового агронома. Затем работал в Министерстве сельского хозяйства РСФСР, занимал должность помощника Министра сельского хозяйства.

Одновременно В.Р. Боев занялся научной работой. В 1953-1155 годах в печати появились первые результаты его исследований, посвященные анализу применения систем ведения сельского хозяйства. Были опубликованы также статьи по технологии и экономике производства и переработке сахарной свеклы, методике расчетов за сырье по содержанию сахара.

В 1957 году последовали обстоятельные разработки материалов, связанные с обоснованием методики исчисления себестоимости сельскохозяйственной продукции. Через два года В.Р. Боев дополнил их обоснованиями по планированию закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию и предложениями о внутрирайонной (зональной) дифференциации закупочных цен на примере эксперимента, проведенного в Литовской ССР. В последующем результаты этих исследований приобрели союзное значение, поскольку доказывали возможность и целесообразность дифференциации закупочных цен с учетом изменения затрат и применением других экономических инструментов (налогового, ценовых надбавок и др.).

Исследования Боева В.Р. позволили отметить принципиальную недопустимость неэквивалентного обмена между сельским хозяйством и другими отраслями народного хозяйства, а также определить место сельского хозяйства в экономике страны.

Новое направление в научной работе В.Р. Боева произошло в связи с назначением его в 1970 г. директором Сибирского научно-исследовательского института экономики сельского хозяйства. Главным в его научных исследованиях стала экономическая оценка работ по освоению целинных и залежных земель, так как проводившиеся работы по их освоению во многих районах изобиловали большими просчетами. Созданные в степных районах сельскохозяйственные предприятия оказались без необходимой материально-технической базы и профессиональных кадров. Неопределенной оказалась специализация сельского хозяйства в Сибири и Казахстане.

Проведенный анализ позволил установить, что освоение новых земель происходило в основном за счет Количественного роста сельскохозяйственных предприятий, развития зернового хозяйств и пригородных зон. При этом почти повсеместно шло ухудшение показателей животноводства, особенно скотоводства и овцеводства, для развития которых здесь имелись благоприятные условия.

Накопленные результаты научных исследований позволили В.Р. Боеву совместно с представителями других научных организаций и опытных хозяйств Сибири начать разработку систем ведения хозяйства, которые были подготовлены и опубликованы. Характерная их особенность состояла в глубокой оценке внутризональных различий в условиях конкретных производств.

С 1984 по 1996 годы В.Р. Боев работал директором Всесоюзного (Всероссийского) научно-исследовательского института экономики сельского хозяйства. Его деятельность на этом посту сыграла важную роль в переходе аграрного сектора экономии на рыночные отношения. Коллективом института под руководством В.Р. Боева были исследованы и решены вопросы, связанные со становлением многоукладной экономии АПК, формированием экономического механизма, адекватного современным требованиям, развитием кооперации и интеграции агропромышленного производства, региональных и межрегиональных продовольственных связей. В целом его деятельность, как директора института, способствовала мобилизации творческих усилий коллектива на выполнение задач, выдвигаемых сельскохозяйственным производством.

В.Р. Боев являлся видным ученым, внесшим большой вклад в разработку теоретических и методологических проблем агроэкономической науки, решение которых имело важное народнохозяйственное значение для оценки роли аграрного сектора в экономике страны в условиях ее планового развития и в разработке приоритетных направлений исследований для оценки современной ситуации в агропромышленном производстве и определении перспектив его развития.

В системе многоплановых исследований, проведенных академиком В.Р. Боевым, особое место занимали проблемы ценообразования. Его заслуги состояли в организации исследований и в собственном вкладе в эти исследования по ценам, цеповому регулированию в сельском хозяйстве, методологическому обеспечению оптимальной рентабельности сельскохозяйственных предприятий, по проблемам дифференциации общественно необходимых затрат труда и цен в зональном разрезе н с учетом качества продукции; серьезное внимание было уделено проблеме рентных отношений в сельском хозяйстве. Организованные на базе ВНИИЭСХ творческие дискуссии по н им проблемам дали мощный отклик к развитию науки по ценообразованию в аграрном секторе экономики, способствовали  появлению и сплочению научных кадров по этой специальности на союзном, республиканском и региональном, ровнях, возникновению и развитию международных контактов с учеными разных стран. Академик В.Р. Боев — талантливый организатор исследований и ученый, внесший непосредственный вклад в теорию и практику ценообразования, создатель школы ценовиков-аграрников.

За годы научной деятельности Боев В.Р. опубликовал 375 научных работ, общим объемом 325 печатных листов. Теоретическая ценность и практическая значимость этих работ многократно положительно оценивалась в рецензиях, опубликованных в центральной печати, научных журналах. Его научные труды широко используются в качестве учебной литературы.

Под научным руководством Боева В.Р. защищено 19 докторских и 40 кандидатских диссертаций.

Основные труды академика РАСХН В.Р. Боева

1. Боев В.P., A.M. Емельянов, A.M. Сорока. Экономические стимулы укрепления экономики колхозов. М., 1964. 237 с.
2. Боев В.Р. Закупочные цены и чистый доход колхозов. М., 1969.192 с.; Рига, 1970. 183 с.
3. Боев В.Р. Совершенствование закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию: (вопросы теории и практики). М. 1974. 199 с.
4. Боев В.Р. Развитие специализации и концентрации сельскохозяйственного производства на базе межхозяйственного кооперирования и агропромышленной интеграции в Сибири: Методические рекомендации / Сиб. НИИ экономики сел. хоз-ва Новосибирск, 1976.158 с.
5. Боев В.Р., Габов В.М., Новоселов Ю.А. Сельское хозяйстве зоны БАМ. М., 1977. 103 с.
6. Боев В.Р., Габов В.М. Сельское хозяйство в районах промышленного освоения Сибири: (Опыт, проблемы). М., 1981. 152 с
7. Боев В.Р. Производственные и научно-производственные системы. М., 1990.207 с.
8. Боев В.Р. Совершенствование хозяйственного механизма АПК. М., 1990.494 с.
9. Боев В.Р. Система ведения сельского хозяйства Новосибирской области. Новосибирск, 1984. 350 с.
10. Боев В.Р. Продовольственная безопасность СНГ. М.; Минск, 1998. 100 с.

Василий Романович Боев скончался 12 ноября 2004 года.

ТАК НАЧИНАЛАСЬ ВОЙНА

 (из воспоминаний  Боева Василия Романовича)

 22 июня 1941 года. Стоял теплый солнечный день. В ближайшем от дома сквере мы с друзьями с утра ожидали своей очереди для игры в шахматы с местным «гроссмейстером» Олегом Галкой. Олег был удивительно похож на Владимира Маяковского, особенно в профиль, когда наклонялся для перестановки фигур и буйная шевелюра обрамляла его лицо.

Вдруг из громкоговорителя, висевшего на столбе, послышался тревожный, проникающий в душу голос диктора: «Внимание! Внимание!… Говорят все радиостанции Советского Союза!» Ю. Левитан и В.М. Молотов извещали о том, что блуждавшая по Европе война пришла в нашу страну. Первые бомбы немецких захватчиков обрушились на Киев, Одессу, Севастополь, на многие приграничные города и поселки. Долго размышлять и оценивать, что делать в этой ситуации, не пришлось. Уже через три часа вместе с другими добровольцами я был в военкомате, готовый выполнять свой долг перед Родиной. Однако работники военкомата еще по получили конкретных указаний, поэтому под вечер последовала команда — всем отправляться по домам до завтра, а утром с запасом продуктов на один-два дня прибыть на сборный пункт.

Короткая летняя ночь ушла на взволнованные разговоры и споры с друзьями и родными о том, что нас ожидает в ближайшем будущем.  Все сходились на мысли, что мы быстро покажем наглым захватчикам, где раки зимуют. Никто не сомневался: победа придет к нам скоро, максимум через 2-3 месяца. Все были уверены н правоте нашего дела и в том, что война закончится «малой кровью, но сильным ударом».

Надо было торопиться на фронт, чтобы успеть повоевать. Конечно, мы думали, что в первые, же дни войны немецкие рабочие, одетые в военную форму, встретившись с нашими рабочими, договорятся как пролетарии о том, кто с кем и за что должен воевать…

Помню, с нетерпением ожидал следующего дня. С утра пораньше, в полной боевой готовности, был уже на сборном пункте у железнодорожного вокзала. На прощание с близкими хватило нескольких минут. Мой вагон № 33 в эшелоне № 3015 начал отсчитывать первые километры навстречу войне. Вот и Харьков — база формирования войсковых подразделений. Четыре дня (вместо двух месяцев) отводилось на экипировку и ускоренную военную подготовку, которая в армии тогда называлась «кадрировкой». Твердая и наивная вера в скорую победу над коварными фашистами была подкреплена винтовкой-трехлинейкой не первой свежести, из которой, похоже, в последний раз стреляли по японцам еще в 1905 году. В ночь на 29 июня эшелон, заполненный молодыми бойцами-романтиками, двинулся дальше. Теперь уже не просто на Запад, а навстречу вероломному врагу.

Вскоре стало ясно, что в действительности война совсем иная, чем мы ее представляли. Примерно в ста километрах от Полтавы впервые в жизни услышал я и близкий свист пуль, и взрывы снарядов. Появились немецкие самолеты, которые пронеслись Преющим полетом над эшелоном, поливая нас свинцом из пулеметов и авиационных пушек. Команда «Воздух!» прозвучала лишь тогда, когда атаковавшие нас «стервятники» растворились и утренней дымке. Остались страшные следы войны.

После общего переполоха я очнулся полуживым в болоте, через которое проходила крутая железнодорожная насыпь. Первая встреча с врагом оказалась печальной: 28 убитых и 25 раненых — вот цена вражеского налета. Среди погибших — мой близкий школьный друг, сосед по дому в городе Красный Лиман, Виктор Павлов, с которым мы ехали в одном вагоне. Пуля попала в голову, и смерть 17-летнего воина, который не сделал ни одного выстрела, для меня была мучительной. Все произошедшее подействовало отрезвляюще, стало ясно, что война — это серьезна и очень даже опасная штука.

Глядя на убитых и раненых товарищей, я начинал понимать, что, видимо, придется участвовать совсем не в той войне, о которой мы жарко спорили на комсомольских собраниях и читали в сметах. Но выбирать не приходилось, перед нами стояла одна задача — вперед на Запад и только вперед. Должен с благодарностью отметить, что судьба, если можно так сказать, отнеслась ко мне весьма благосклонно: я оказался в числе 3 % молодых людей 1920-1924 годов рождения, которых жернова войны не перетерли и оставили живыми.

За долгие четыре года довелось многое увидеть, услышать и пережить. Самыми гнетущими, глубоко проникающими в сердце и сознание, были картины отступления неуправляемой, мягко говоря, армии под бесконечным душераздирающим воем и бомбежками немецких «юнкерсов» и «мессершмиттов». В первые месяцы войны они практически безнаказанно расправлялись с отступающей армией и толпами деморализованных беженцев, которые днями и ночами двигались на спасительный Восток в надежде найти там защиту. В бессилии вспоминались безответственные слова наших вождей о том, что если начнется война, то бить врага будем на его же территории.

В самом начале боевой жизни мне без какого-либо обучения было присвоено первое командирское звание — младший сержант. Теперь приходилось отвечать не только за себя, но и за действия других. К моим 18 годам это обстоятельство сразу прибавило еще лет 5-10. Сейчас смешно вспоминать об этом, но тогда это было памятной психологической встряской. Отдавая необходимые команды, я чувствовал себя более взрослым, ответственным, чем тогда, когда был рядовым.

На пятый день передислокации на берег Днепра для прикрытия войск, отступавших из-под Киева, меня среди ночи вызвал командир роты Соболев. Вместе с политруком Васиным они задали два вопроса о моем образовании и здоровье. Выслушав ответы, сообщили, что по приказу Верховного Главнокомандующего и Сибири формируются ударные дивизии. Для них нужны не только солдаты, но и командиры разных уровней. И вот я вместе с группой таких же новоиспеченных младших командиров оказался и глубоком тылу — в Рубцовском военно-пехотном училище. Конечно, было обидно в такое тревожное для страны время оказаться в тылу. Но в армии спорить не принято, хотя я все-таки писал рапорты с просьбой об отправке на фронт. На полях третьего из них появилась острая, как штык, резолюция о том, что за свое упрямство могу попасть под трибунал. Это в определенной мере охладило мой горячий патриотический порыв, позволило через 6 месяцев надеть лейтенантские погоны, получить вместо кирзовых яловые сапоги, стать настоящим командиром.

Тяжелые эпизоды войны с неизбежными ранениями, смертями и разрушениями глубоко западают в память во всех деталях и частностях. Но я на всю жизнь запомнил, казалось бы, незначительный эпизод, который помог найти ответ на жгучий вопрос о том, где было тогда лучше: на фронте или в тылу…

Случилось это зимой 1943 года в Новосибирске. Здесь я опять не по своей воле оказался на курсах повышения квалификации командиров рот и батальонов. Курсы как курсы. Стремительные и конкретные. Занятия каждый день, без выходных. С утра до вечера — вставай-ложись, заряжай-разряжай, наступай-отступай. Все, как говорится, шло своим чередом, строго по планам. И вдруг в 2 часа ночи — боевая тревога. Через десять минут все служители курсов были в машинах, а еще через полчаса — у проходной эвакуированного из Подмосковья крупнейшего завода боеприпасов № 17. Наша задача состояла в том, чтобы помочь рабочим загрузить в вагоны ящики готовых боеприпасов, забаррикадировавшие все подходы к погрузочной платформе. Таких ящиков были тысячи, каждый весил от 12 до 28 кг. Через считанные часы завод мог остановиться из-за затаренности. А это военное время очень большое ЧП. После трех часов работы спина уже не разгибается, а выполнено менее трети задания…

В короткий перерыв я решил посмотреть, как работают линии сборки боеприпасов. Меня потрясло увиденное — примерно 80% из числа рабочих были женщины и ребята шестнадцати лет. Худые, изможденные, они как призраки копались у конвейеров. Работа на заводе шла круглосуточно, и днем, и ночью…

Не сахар служить в действующей армии, даже если находишься не на фронте. Но там, как правило, ты накормлен, одет и обут. Мирные же жители вынуждены заботиться о себе сами. Увидев воочию «прелести» фронта и тыла, не скажу, что в тылу было лучше, чем на передовой. Понял, что мы, фронтовики, должны испытывать великую благодарность к тем, кто самоотверженно трудился в тылу, к тем, чьими руками ковалась материальная основа победы.

Однако война продолжалась. Правда, это была уже не война лета 1941 года. И 1944-м характер ее изменился. Теперь уже наша армия наступала, а немцы отступали, теряя технику, людей. И что самое главное, уже полностью ощущали уверенность в победе.

В прошедших кровопролитных боях хотя и испарилась фашистская спесь, но сил у врага оставалось еще немало. Каждую пядь земли приходилось брать с боем. Ожесточенному сопротивлению способствовал и страх фашистов: они стали осознавать, что им скоро уже придется расплачиваться за содеянное зло.

Я видел начало войны. Тогда немецкие механизированные полчища, плотно прикрытые с воздуха авиацией, кромсали и захватывали наши территории. Теперь уже наши танковые корпуса и мотострелковые бригады, при полном господстве в воздухе нашей авиации, делали все, чтобы немцы оказались в такой же ситуации, как мы в начале войны.

В апреле 1944 года 12-я мотострелковая бригада 10-го гвардейского уральского добровольческого танкового корпуса, где я командовал вторым мотострелковым батальоном, вышла к Зееловским высотам, которые прикрывались рекой Одер. Перед наступлением нашей армии, кроме танков, на каждом километре прорыва было сосредоточено по 200-250 пушек разного калибра.  С той и другой стороны каждый метр прибрежной полосы простреливался кинжальным артиллерийским и пулеметным огнем.

Однако не помогли фашистам ни водный рубеж, ни укрепленные высоты. Напор наш был настолько стремительным и могучим, что через несколько дней Советская Армия оказалась под Берлином. Вместе со многими другими частями 10-й танковый корпус под руководством маршала И.С. Конева был направлен на юг, в сторону Чехословакии, где началось восстание жителей Праги.

Памятным из этого грандиозного марша осталось взятие перевалов Судетских гор на границе Германии и Чехословакии. Главная трудность состояла в том, что в горах нет дорог в обычном понимании. Там не свернешь в сторону, не обойдешь препятствие. Приходилось двигаться только по узкой тропе, где с одной стороны — скалы, а с другой — обрывы глубиной 200-300 и более метров, разбирая завалы, уничтожая засады фаустников и автоматчиков, очищая заминированные участки. Наконец, после многих кровавых столкновений с фашистами, устраивавшими засады на лесных дорогах, путь на Прагу был открыт.

Не могу забыть горную деревушку, состоявшую из десятки домов. Это было 5 или 6 мая 1945 года. Очередная «пробка» — и остановилась бесконечная колонна из сотен танков и автомобилей.

Техника и люди на пределе напряжения. Тихо. И вдруг с крыши ближнего дома в предрассветной тишине раздается величественная мелодия Интернационала, который дуэтом исполнили старик на трубе и мальчик лет пятнадцати на скрипке. Закончив играть, старик во весь голос крикнул: «Наздар руда армада!» Что это? «Долой!» или «Да здравствует!»? Оказалось, это но приветствие Красной Армии.

Чувства, которые нас охватили при этой встрече, словами выразить нельзя. Это все надо было увидеть своими глазами и пережить сердцем…

Я часто вспоминаю этот эпизод, также как и теплые встречи с чехами на улицах Праги. Казалось, что все жители города вышли приветствовать своих освободителей со слезами благодарности на глазах. В этих впечатляющих встречах перемешались и горечь наших поражений в начале войны, и радость тогдашней трудной Победы…

К сожалению, сегодня это святое время далеко не все помнят в братской Чехии. Но ведь так действительно было. Это – истина. А истина не подвластна времени и политической конъюнктуре…